– Пусть он попробует! Подержи доску!
Майор кивнул, иронически улыбаясь.
Итальянец разбежался похоже, но как-то ловчее, прыгнул пружинистей, да и доска хрустнула под его пяткой неожиданно кратко и сочно.
Теперь уже вместе со всеми одобрительно заорали и профессионалы.
Предложенную к уничтожению о собственную голову бутылку О′Салливан отверг.
Двое военных парнишек быстро приготовили постаменты для раскалывания твёрдых предметов. И опять на сцене появилась новая пара.
«Специализация, однако….».
Сначала усатый красавец-морпех расколол ребром ладони большую глиняную черепицу, потом ещё две, вместе уложенные, потом уже три. Утомившись, он ловко отскочил в сторонку, уступив рабочее место сменщику с кирпичами. Кирпичи были красивые, новенькие, на загляденье! Ярко-красные, шуршащие в куче и высыпающие из себя сухую пыль при перемещении.
Сменщик быстро, в ритме пулемётной очереди переколотил рукой десяток красных изделий, улыбнулся всем и так же артистично скакнул в общую группу, дожидаясь заслуженных аплодисментов.
Аплодисменты были, да ещё какие!
Воодушевлённый заграничным вниманием, к людям-зрителям опять вышел монстр.
В куче оставалось не очень много целых кирпичей, и он был этим явно недоволен.
Кровинки на его хрустальном сосуде уже были смазаны зелёнкой, так что готовность к следующему номеру была отменная.
Он поднял кирпич двумя руками над головой, помедлил, чихнув от просыпавшейся оранжевой пыли и, с рёвом и выдохом, хрястнул себя кирпичом по голове.
О′Салливан поморщился. Николас задумчиво посмотрел на упавшие в песок кирпичные половинки.
Ещё раз раздался нехороший хруст и ещё два обломка упали к ногам беспощадного воина.
Криво усмехаясь, он протянул руку к последнему из привезённых кирпичей.
– Бери вот этот.
Добрый голландский человек Николас подал суровому бойцу тёмно-красный большой кирпич, который он как-то незаметно для окружающих притащил из развалин южной крепостной стены.
Монстр смутился.
Он знаками показывал, что скверно учил в школе немецкий, что у него есть непосредственный командир и что, мол, на сегодняшний день он свою норму выполнил.
– Нет, нет, убери это…
Могучий Колька был разочарован.
За спиной Глеба два молоденьких морских пехотинца вполголоса весело обсуждали неожиданное предложение голландца.
– Да чо он, тупой совсем, что ли?! Наши-то кирпичики сухие, ровные, привычные, а эта каменюка такая…! Вован себе черепушку запросто такой снесёт!
Отряхивая балахонистую пятнистую униформу, ребята стали строиться у машины. Иностранцы, нисколько не озабоченные соблюдением воинской дисциплины, роились между ними, обнимались, позируя для фотографий, восхищённо хлопали артистов по плечам и спинам.
Поправляя на ходу обеими громадными ручищами свой крохотный берет, к Глебу решительно причалил большой майор.
– Послушай, значит, это ты сегодня здесь за старшего?
– Вроде так.
– Так это ты с Никифорычем в доле по бизнесу, что ли? Ну, как бы вы партнёры типа были?
– А в чём интерес, майор?
Глеб, прищурившись на потного морпеха, кусал травинку.
– Ну, я к тому, что если это кто из наших отморозков, из дивизии, Никифорыча это…, ну, типа, случайно, по пьянке в увольнении, или как… Ты не сомневайся, мы сами тут всё решим, все кости переломаем, зароем на месте, если кого вычислим.
– Не надо, майор, никого ломать. Лучше занимайтесь кирпичами. Я всё сделаю сам.
– Д-да…
Майор почесал макушку, не зная чем ещё выразить своё соболезнование.
Пришлось помочь забавному вояке.
– Ты доски свои поломанные отсюда не увози. Мне сейчас ещё костёр разводить, пропитание для союзников варить. Пригодятся. Может, вы своей компанией останетесь с нами отобедать, а?
– Нет, дружище, не могу. Спасибо, конечно, за предложение! Но у нас распорядок строгий, режим у моих пацанов опять же, дисциплина…. Не могу, извини!
– Ладно, майор. Тогда держи.… Здесь всё, что Никифорыч вам приготовил.
Глеб Никитин протянул военному рюкзак.
– Конверт в боковом кармане. Вы все были сегодня великолепны.
Майор как пушинку вскинул многоголосо звякнувший рюкзак на плечо.
– Порядок! Ну, бывай, справляйся тут со своими супостатами! Если что – найдёшь меня, всегда помогу. Мы с боцманом много дел на берегу тут переделали, в гостях семьями бывали друг у друга… Ладно, бывай!
Он вскочил на подножку уже рычавшего грузовика и опять, совсем по-детски, прорычал-прокартавил:
– Привет, Европа!
Из-под брезентового тента иностранцам улыбались милые, ласковые лица российских морских пехотинцев.
– Чао!
…Пыль уже улеглась, прибрежная августовская тишина успела накрыть всё вокруг стрекотанием кузнечиков и слабым шорохом волн за стенами крепости, а Николас всё ещё вертел в руках старинный кирпич. Потом с недоумением и очень бережно положил его около своего рюкзака.
– Бориска! Вы дрова складывайте вот там, на дальнем краю дворика, с подветренной стороны.
– А чего там то? Здесь же удобней!
– Дым в спальных помещениях нам ни к чему.
Оставив Тиади и О′Салливана руководить окончательной установкой первых палаток, Глеб подошёл к громоздкой куче сосновых веток.
«Ромео» под управлением своего опытного командира уже правильно вбили в песок металлические трубы тагана, отодвинув временно в сторонку большую решётку для жарки мяса.
– Давай солярки немного плеснём, быстрей разгорится!
Возбуждённый Бориска явно хотел сильно кушать.
– Уймись, зачем разводить ненужную вонь на природе. Сейчас всё сделаем по науке и так же скоро.
Глеб немного побродил у подножия стены, пощипал сухой травы, наломал в пучок рыжей сосновой хвои и мелких веточек.
Опустился под трубами тагана на колени и положил на чистый песок приготовленные дровишки.
– С одной спички хочешь зажечь? Не получится же…. Может не надо, а? Смотрят же они, все…
Нерешительно переминаясь над спиной капитана Глеба, Бориска тихо пытался отговорить его от позора.
– Бумажка тебе не нужна? У меня есть немного туалетных салфеток, а то ведь не получится у тебя костёр всё равно, без бумажки?
Это уже ехидный Бадди влез под руку со своими гадкими предложениями.
– Давай я солярки немного принесу, хоть чуть-чуть, совсем незаметно…
Бориска ныл, страшно опасаясь за крушение героической репутации Глеба.
– Может досточку какую тебе сухую поискать, а?! Или ещё спичек про запас?
– Отойди лучше, не заслоняй воздух.
Сложив мелкие травинки аккуратным домиком, Глеб чиркнул под ними единственную спичку. Совсем не спеша, положил над робким огоньком несколько кисточек сухой хвои и, отвернувшись от первого злого дымка, стал ломать в костёр хрустящие серые веточки. Через несколько неопределённых секунд ровные языки пламени ухнули вверх уже до металлической костровой перекладины.
– Классно!
Оказалось, что за его спиной, кроме переживающего Бориски и провокатора Бадди, столпилась добрая половина группы.
– Глеб, ты был вожаком маленьких скаутов в школе! Я знаю! Ведь ты же был бойскаутом, правда?!
Покачивая толстой сарделькой указательного пальца, Хиггинс улыбался хитро, но по-доброму.
– Какой такой ещё скаут! – Капитан Глеб выпрямился от огня в полный рост, отмахнулся от случайной, поднявшейся вместе с ним струйки дыма. – Бери круче. Командиром пионерского отряда в пятом классе целую четверть добросовестно отслужил. Этого не отрицаю. Потом уволили – постоянно не оправдывал доверие руководства школы. Был морально неустойчив, не жил интересами коллектива.
– Ладно, чего там…. Это вам не барбекю семейные на лужайках жарить. Придумали в своём буржуазном обществе потребления какое-то специальное топливо для розжига костров, чепуховую жидкость для копчения! Избаловались вы там у себя, господа, жирком заросли, об истоках позабыли! Живой огонь нужно руками добывать, а не бензином, мясо необходимо коптить на ольховых дровах или, в исключительных случаях, если рядом существует какая-нибудь цивилизация, можно использовать вишнёвые веточки для этого дела.
– Во как у нас!
Бориска сиял, словно это он только что сжёг рукотворным лазером стаю вражеских межпланетных истребителей.
– Это ещё что! Потом мы с Глебом вам ещё такое покажем…!
– Тащи воду и готовь котёл для ухи, трепач.
Слегка хлопнув Бориску по плечу, Глеб Никитин заставил его замолкнуть и покачнуться.
– Есть! Команда «Ромео» – за мной!
Длинные брёвна положили на песок разомкнутым квадратом, охватив ими костёр на комфортном расстоянии с трёх сторон. Под концы брёвен Хулио пожертвовал несколько своих сосновых чурбаков, получились замечательные скамейки.
В проломе около самой воды пятеро немцев дружно потрошили отобранные у браконьеров «редкие» экземпляры трески и камбалы. Маленький ирландец торопко бегал от них к костру, высыпая из большой эмалированной миски в котёл очередную порцию очищенной и потрошёной рыбы.
